«Я говорю о том, что видел сам»: закакарпатский спасатель рассказал о ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС

Об этом сообщили в УДС ВУДС региона.

Служба в Чернобыле началась в апреле 1989 года. В то время уже был разработан рабочий метод. Местная пожарная часть состояла из штатных сотрудников Чернобыльского гарнизона и пожарных. Для ликвидации последствий аварии были избраны люди из разных регионов штата. Когда после очередного визита домой пришла жена, завернув меня и детей - двух-летнюю Марину и годию Дмитрика, вздохнула с облегчением: "Слава Богу, на этот раз все было сделано". Через месяц семья отправила меня обратно в Чернобыль. Прошло полгода тревожных проводов и радостных встреч...

Что такое Чернобыль для меня? - Вы спрашиваете... Если это бедствие имеет какую-то светлую грань, то это просто люди, которые бесстрашно пошли против ядерного врага. Опасность, которую мы «погасили» сильной сплоченностью, заботой друг о друге, взаимопомощью и высокой ответственностью за судьбу миллионов людей... Побратимство друзей-пожарных вне времени. Это стало идеалом для меня на всю жизнь.

В Чернобыле вместе с коллегами из Прилуки жили в четырехместной комнате трехэтажного общежития. В течение трех часов, каждый из которых длился месяц и проходил в пожарной части по охране Чернобыля и 30-километровой прилегающей территории, необходимо было неоднократно, вместе с другими бойцами, отправиться тушить жилой сектор Чернобыля. Первый визит запоминается: он горел очень часто, в среднем было 5 вылетов в день. В то время многие сжигали, скажем, заброшенные дома, не думая, что это дополнительная доза радиации. Впоследствии «партизаны» отказались (так называли людей, добровольно завербованных для этих работ), начали демонтировать здания. "Dzvenyly" радиация и пожары сухой травы, кустарников, торфяников, лесов...

Так было и с тем, что машина упала в сгоревший торф. Когда они шли, они ничего не чувствовали, но стали водить, и задние колеса попали прямо в пожарную яму, чуть больше и машина загорелась. «Обычных» пожаров в зоне не было. Были и крупные, которые пришлось тушить в течение нескольких дней.

И нечего сказать о непредвиденных ситуациях, которые возникли на самой Чернобыльской станции. Я должен был посетить три раза в устье тигра. Когда-то были учения по ликвидации последствий разлива нефти на крыше второго энергоблока. В два раза больше, все были подняты в полной боевой готовности и доставлены на станцию, когда не было "учебных" проблем. К счастью, пожаров не было, ограничиваясь высвобождением паров.

Я вспомнил толстую, как ковер, высокую траву и крапиву Чернобыля. Вы идете по улице и видите только крыши домов: все очень переросли, потому что никто не косил, землю строго запрещалось пахать.

Уровень радиации у нас постоянно измерялся, то есть дозы дозиметров постоянно фиксировались одинаково – 0,2 рентгена, но, наверное, были и большие дозы облучения. Однажды во время очередного отъезда мы наткнулись на «бездомный» дозиметр и решили «измерить» себя... "Переутомленная" стрелка. И это может быть, что правый ботинок является нормальным, и слева грязный (ледяное излучение), то обувь были выброшены и новая пара была дана.

Эти зловещие рентгеновские лучи болезненно сжимают грудь в первые дни набытия в зоне, после чего организм привыкает к храпу в горле и боль щитовидной железы уже не ощущается. Однако со временем радиация стала все больше напоминать тяжелую бессонницу. Но потом мы как-то не думали об этом. Возможно, в этом и заключается специфика профессии: когда видишь, что она горит, тебя возбуждают чувства, такие как волнение охотника, спортсмена или воина, чтобы выиграть что угодно, приручить...

Напомним,что на Пасху будут введены отдельные карантинные ограничения.