Мукачево теряет шанс на свой Музей террора / ФОТО

Доживет Дворец Конера к 75-летию «Ковнерівських процессов»?

7 июля в большом читальном зале Мукачевской центральной библиотеки состоялась научно-просветительская конференция «74-я годовщина Ковнерівських событий». Запад, который по масштабу был ближе к круглому столу, имел целью привлечение внимания СМИ и общественности к вопросу спасения «дворца Конера». В мероприятии, инициированном депутатом мукачевского городского совета Юрием Кравчуком, выступили несколько докладчиков, в частности, преподаватель истории МГУ Александр Малец – с обстоятельным докладом об исторических событиях 1942, известные как «Ковнерівські процессы», представитель местной «Просвиты» Дмитрий Твердушко, который дополнил историческую доклад воспоминаниями об общении с участниками тех событий, а мукачевский поэт Ярослав Янв задекламував собственного стихотворения, в котором наложил мотивы ковнерівських событий на сегодняшней жизни патриотов, которые защищают Украину. Было решено считать проведенное мероприятие подготовительным к юбилейному, ведь в следующем году событиям «Ковнерівських процессов» будет 75 лет.

Инициатор мероприятия Юрий Кравчук сформулировал общее мнение присутствующих в предложение вернуть здание дворца в собственность общины Мукачева, с целью создания в ней музея, посвященном событиям 1938-1944 годов, а также, как вариант – Дома общин, общественных организаций Мукачевщины. Автор уже не раз обращался на страницах различных изданий до проблемы дворца Конера, что находится в Мукачево, недалеко от центра, во дворе между улицами Береговская и Толстого, и на глазах мукачевцев разрушается с такой скоростью, что уже нельзя быть уверенным в том, доживет ли здание до следующего года. Сейчас выпала хорошая возможность обратиться вновь.

От виллы банкира и мецената – в застенки

В конце 19-го века, очевидно, в 1894 году, после получения в аренду от графа Шонборна-Бухгайма большого земельного надела в Мукачевско-Чинадіївській доминии, на тогдашней окраине Мукачева этот дворец в стиле классицизма построил венгерский барон Адольф Конер (Kohner). Барон Конер (1865-1937) был известным бизнесменом (в частности, владельцем одного из крупнейших частных банков Венгрии — «Адольф Конер и сыновья»), землевладельцем, а также президентом Федерации еврейских общин Венгрии. Был главным меценатом композитора Бейлы Бартока, благодаря чему тот объехал всю Венгрию (включительно с нынешним Закарпатьем) и собрал огромную коллекцию фольклорных записей.

А еще – заядлым коллекционером произведений искусства, имея в частном собрании немало лучших образцов мировой живописи, благодаря чему в 1902 году стал президентом Венгерского Национального художественного объединения. В 1912 году барон Адольф Конер стал советником императора Франца Иосифа I. Доподлинно неизвестно, часто ли он жил в своем мукачевском дворце (занимаясь делами преимущественно на территории современной Венгрии), или же просто вкладывал деньги в недвижимость. Впрочем, историки узнали, что дом был роскошным не только снаружи, но и внутри – вся постройка была обставлена скульптурами и картинами мировых мастеров. Так, на одном из немногочисленных фото из дворца, ориентировочно 1913 года, на стене видны картины, в которых специалисты признали Клода Моне, Эжена Будена, Поля Гогена, Винсента ван Гога и Альфреда Сіслейя. Известно, что в сентябре 1914 года барон Конер передал свой дворец мукачевском иудейскому святому обществу для создания в нем больницы. Однако в водовороте Первой Мировой было не до больницы, а при чешской власти во дворце устроился жупанат.

За время повторного владение Закарпатьем Венгерской государством (1938 – 1944 гг). в дворце Конера (название «Конер-каштей» местное славянское население перекрутило на „Ковнер-каштиль”, в этой форме она обычно и фигурирует) разместилась венгерская контрразведка. Как и все подобные службы тоталитарных государств, во время войны она отметилась необычайной жестокостью к людям, которые попадали в ее руки за подозрение в подрывной деятельности, обоснованной или необоснованной. Сейчас трудно сказать, сколько народа прошло через подвалы «Ковнеру» во время террора, который развязала на территории Закарпатья венгерская власть, союзница гитлеровской Германии. Однако о так называемом Ковнерівський процесс собрано немало воспоминаний, в том числе и тех, кто почувствовал его в буквальном смысле на собственной шкуре.

В июне-июле 1942 года в дворце Конера состоялся политический процесс над членами подпольной организации ОУН (Организация Украинских Националистов), перед военным трибуналом оказалось 170 человек. Значительно больше людей испытали физических и моральных издевательств в суд, и были выпущены на свободу за недостатком улик. Это может показаться циничным, но в сравнении с судьбой узников сталинских застенков им еще повезло – потому что тех, кто попадал в руки следователей НКВД, без суда и приговора почти никогда не отпускали. Впрочем, не поворачивается язык говорить о счастье, когда задержанные в подозрении в связях с украинским националистическим подпольем месяцами сидели в тесных камерах подвала „Ковнер-каштилю”, где жандармы с каждого выбивали показания, применяя целый набор пыток, особенно любя битье по подошвам ног (очевидно, переняв исторический опыт турецких тюрем), так, чтобы заточении долго не могли передвигаться или же оставались калеками.

Среди сотен мужчин-узников Ковнеру оказалась и одна женщина, 25-летняя уроженка ужгородских Баранинцев, учительница Маргарета Бабота, курьер в украинском подполье. Пытки и унижения, которые испытала девушка, не сломали ее, она не выдала ни одной нужной палачам информации. В конце концов, после перевода в тюрьму в Ужгороде (в помещении коммерческого техникума), ее выпустили, не доведя до суда. (Впоследствии Маргарета Бабота уехала в Словакию, умерла в 2009-м году в Пряшеве на 92-м году жизни).

Через Ковнер прошел и Юлий Бращайко, депутат сойма Карпатской Украины и министр финансов во времена недолгого существования (октябрь 1938—март 1939) этого государства. Ю. Бращайко надеялся договориться с венгерской властью об автономии нынешнего Закарпатья в составе Венгрии вместо его оккупации. В 1942-м его, адвоката, обвинили в создании антиугорської военной организации, и на несколько месяцев заприторили в подвалы контрразведки, однако впоследствии отпустили. (Вскоре Бращайко познакомится с советской контрразведкой, и с исправительным лагерем в Енакиево, где его целый год будут проверять на предмет враждебности к новой власти). Воспоминания Юлия Бращайка "Что видел я на Закарпатье от 1918 года до 1946 года" стали важным документом с найдраматичного периода истории нашего края. В сентябре 1944-го к „Ковнер-каштилю” согнали цыган из мукачевских сел (в частности, Страбічова), где и продержали до первых залпов советских пушек, а тогда жандармы вывезли обессиленных от голода пленников на поле во Павшино и там оставили, сами же утекли вслед отступающей армии.

Разрушение, реконструкция или спасение?

Есть все основания утверждать, что дворец Конера в Мукачево является памятником, связанным с тоталитарным террором Второй мировой. Такие памятники существуют во многих странах Европы, где оставили свои страшные следы каратели враждующих сторон (иногда в одном и том же городе, сменяя друг друга, устраивали свои застенки гестапо и НКВД с МГБ). Как же отнеслась к памяти своих мучеников, героев и рядовых жертв современная Украина? К сожалению, практически никак. Много закарпатцев сегодня знают, где расположен тот дворец, некогда служивший украшением Мукачево, а потом стал символом человеческих жестокостей и страданий? Если кто-то захочет посмотреть на дворец впервые, то должно двинуться на улицу Береговскую, где напротив длинного здания бывшей военной казармы сейчас стоят коробки пятиэтажек. А это и есть окрестности имения Адольфа Конера, только вместо домов здесь были когда его парк и ограда.

Заходим в будто обычный многоквартирный двор и перед глазами открывается фантасмагорическая картина: дворец-аристократ посреди обычного советского двора. Аристократ, однако, чувствует себя очень плохо. В 50-е годы прошлого века здесь ненадолго разместилась районная государственная администрация, а впоследствии, до 2010-го, Мукачевская районная прокуратура. С 1970 года здание «Ковнер-каштею» внесена в список памятников истории местного значения Закарпатской области, и пока в ней находились правоохранители, серьезной угрозы существованию дворца не было. Но когда он лишился хозяев, произошел полный разгром. Сегодня внутрь просто опасно заходить – большинство перекрытий между этажом и подвалом исчезло, те, что остались, грозят провалиться под ногами. Большинство дверей исчезла вместе с рамами, оконные рамы выломаны вместе с кирпичом. О былом великолепии баронівської здания напоминает разве что выложена деревом потолок в главной комнате, и еще не выломаны узорчатые изразцы на полу.

Как можно было довести до такого состояния памятник архитектуры недалеко от центра города – сказать трудно. Какая судьба ждет дворец Когнера – неизвестно. Автор этого материала ежегодно, начиная с 2010, наведывается во дворец, чтобы засвидетельствовать разрушительные процессы в их развитии. Они очевидны, и только качество строительных работ более чем столетней давности не дают развалиться дворца, от которого по сути осталась только оболочка и доля утварь. В 2010-м году об трагические события, связанные с Ковнером, еще напоминала табличка на его облупленной стене: „1942-1992. Вмурован в 50-летие политических процессов венгерского военного трибунала над патриотами Закарпатья. 4 июля 1992 года”. Пока она отсутствует – местные жители говорят, что ее сняли «коммунальщики», чтобы не украли охотники за металлом. За время упадка здание стало настоящим притоном, где находили себе место алкоголики и наркоманы, в том числе малолетние.

В июне 2015 года стало известно, что по итогам открытого аукциона дворец Конера было продано частному лицу по имени Вячеслав Лукачина, который намерен реконструировать здание, то под «Гостевой дом» (то есть, отель), то под многоквартирный дом с жильем на продажу. Жители района вокруг дворца восприняли эту новость по-разному. Одни обрадовались, что напівруїні с наркотически-алкогольным «начинкой» наконец дадут совет. Других возмутил факт покупки дворца дешевке, и они потребовали от застройщика «компенсации» в виде обустройства окружающей территории детскими площадками и другой социальной инфраструктурой. Дошло даже до стычек – строительный вагончик застройщика группа местных жителей просто вытолкали с территории строительства. Через год после тех событий дворец приобрел еще более аварийного состояния, его посещение, и раньше опасно, стало практически невозможным без риска здоровью, как не жизни.

В немногочисленных общественных защитников дворца пока нет четкой позиции относительно дальнейшей судьбы исторически ценного здания, которая, согласно документу «Перечень памятников истории Закарпатской области, которые не подлежат приватизации» (решение областного совета 2004 года) фигурирует как «Дом, в котором размещалась фашистская застенок «Вилла Ковнер». Если приватизация дворца состоялась без нарушений законов, то как вариант, рассматривается его выкуп у частника городским советом. А что делать дальше с дворцом, от которого, как уже говорилось выше, по сути остались только «коробка»? Идей может быть не одна, но, к примеру, автор этих строк не может дать практических советов относительно источников их финансирования. Разве что повторить уже не раз на различных информационных площадках высказанные пожелания.

По моему мнению, дворец должен быть возрожден в максимально аутентичном виде. Подвалы, в которых держали узников, следует обустроить таким образом, чтобы посетители почувствовали себя хоть немного на их городе – но здесь важно не превратить место человеческой драмы на развлекательные аттракционы, чем грешат авторы различных „камер пыток” как у нас, так и за рубежом. Разве место реальных страданий может быть игрушкой? Вероятно, достойны музеефикации и некогда парадные комнаты, еще были превращены в кабинеты офицеров контрразведки – с постепенным наполнением их документами и историческими артефактами. В общем, дворец Конера может стать миниатюрным аналогом Музея террора в Будапеште или львовской «Тюрьмы на Лонского». Возможны и другие варианты, но вряд ли является допустимым его преобразования в отель, банк или фирменный офис, не говоря уже о полном разрушении, процесс которой уже запущен...

Олег Супруненко.