Чендей и Скунц: по литературе в вечность.

20 мая (только в разные годы) родились два выдающихся закарпатские писатели, лауреаты Шевченковской премии – Иван Чендей (1922 – 2005) и Петр Скунц (1942 – 2007)

Нынешние дать отмечено скромно, но искренне. Усилиями областной библиотеки подписан и издан сборник “Иван Чендей в кругу современников” и книгу “За всех скажу, за всех переболею...” о П.Скунца. В заключенном Т.Ліхтей 26-м выпуске сборника “Между Карпатами и Татрами” помещены стихи П.Скунца в словацком переводе В.Юричкової с напутственным словом Д.Кремня. Оба были писателями от Бога.

Было и есть у нас немало и других авторов, однако именно эти выделялись двумя вершинами, в которые чаще всего били молнии. Да и посмертные их судьбы складываются похоже – пока не слишком счастливо. Пробуксовывает издание собранных произведений П.Скунца, задуманное как десятитомник, однако пока издано только четыре тома. Не знать когда увидит свет монументальный “Дневник” И.Чендея. Между тем как автобиографический эпос О.Герцена “Былое и думы” отсвечивает особым светом всю остальную его творчестве, так и этот дневник отбрасывает прочь неожиданные рефлексы на все написанное И.Чендеєм, является одним из самых интересных его произведений и станет настоящим открытием для массового читателя.

Оба автора показали, что украинская литература Закарпатья вышла из зачаточного состояния, является зрелой и может оцениваться по самым высоким критериям. Оба были сынами своей эпохи и несли в себе все ее черты. И.Чендей вошел в большой литературе в самом начале (или даже накануне) хрущевской оттепели. Продолжал и по брежневских заморозков. Хотя первые пробы пера сделано еще в Хустской гимназии, в литературном кружке П.Лінтура, из чьей “шинели” вышло немало наших авторов военной и послевоенной поры. Зато П.Скунц стал самым ярким шестидесятником, поднялся на Парнас стремительно, еще студентом. Гора имеет особенность: удержаться на ней гораздо труднее, чем подняться. Ветры неумолимо гнут вниз. То же многие просто со временем сходит в долину.

Единицы, которые остаются там, превращаются в настоящих мольфаров. Это и произошло с П.Скунцем. Его поэтический язык с каждым десятилетием вращалась до читателя все новыми гранями, приобретала магического, суггестивного звучание. В лучших образцах она ближе к литургии, чем к повседневной речи. Оба авторы начинали как исторические оптимисты, пережили свои головокружительные взлеты с последующими горькими разочарованиями. Оба прошли через замалчивание и грубое травли в первой половине семидесятых. Дальше опять обманчивые светлячки над трясиной горбачевских лет. Оба стояли у истоков закарпатского Движения: И.Чендей председательствовал на учредительном собрании, а П.Скунц был избран первым председателем этой организации. Далее политические процессы пошли своим путем, а преемники посчитали, что “мавр уже сделал свое дело”. Собственно, то же самое произошло и на общеукраинском уровне.

Писателей использовали как бронебойную силу для разрушения всего отжившего, а потом оттеснили от реального принятия решений. В области зародились свободные книгопечатание и пресса, зато было разрушено книготорг, начала сворачиваться библиотечная сеть, падали тиражи вплоть до нынешних символических “Тираж 100 экземпляров” (совсем как в детстве И.Чендея). Закарпатская проза около века И перед.Чендеєм развивалась прежде всего в жанре новеллы. Этот мастер уверенно подхватил эстафету и поднес рассказа на небывалую высоту. Писать так, как он, невозможно. Писать хуже, нет смысла. Поэтому после него закарпатская новелла пережила определенный кризис, связанный с отходом от социально - психологической проблематики, с поисками новых творческих методов. Следовательно, И.Чендей осваивает повесть и роман.

Эти жанры существовали у нас и до него, но как экспериментальные. Фактически, именно И.Чендей (вместе с Н.Томчанієм и другими) легітимізуєці большие жанры, окончательно акліматизує, інтродукує их в закарпатскую литературу. Он не был автором одной темы, сюжета, персонажа. Он менялся вместе со временем, в котором жил. Поэтому открывая каждую новую его книгу, читатель никогда не мог предсказать, с чем встретится. Без Чендея-сценариста (и наших художников) не существовало бы одного такого киношедевра, как “Тени забытых предков” С.Параджанова.

Если раньше Закарпатья было преимущественно реципиентом культуры, жадно впитывало и усваивало ее отовсюду, то с этим фильмом оно само становится донором, начинает отдавать сторицей. Параллельно пошли в свет сборники закарпатских сказок, баллад, песен. Закарпатская поэзия ХІХ и первой половины ХХ века. осуществила еще более длительную, чем проза, эволюции, следствием которой стало творчество П.Скунца. Практически у каждого из наших поэтов, начиная от.Довговича и к В.Гренджи-Донского, Ф.Потушняка и Зореслава есть темы, образы, настроения, которые затем своеобразно переломляться через призму оригинального видения Петра Николаевича, приобретут его неповторимого тембра, собьются в кучу рифмами-гвоздями, навечно заседают в памяти. И.Чендей был, что называется, литературным генералом – причем не только по должности и за опалой, а и за тем, как прижималась к нему литературная молодежь. Через его гостеприимный дом прошли десятки молодых и не очень юных авторов. Все они признавали в нем своего ватага, что был заботливым отцом-опекуном, то громовержцем.

П.Скунц имел более опришківську натуру. Наши художники-шестидесятники любили изображать, как партизаны танцуют аркан. Нередко те персонажи были вполне узнаваемы Скунцівські черты. Поэт подобно хрестоматийной парусника стремился бури, словно бы там и прятался покой. Поэты глубже в группе риска, чем прозаики, поэтому живут в среднем меньше. Биографии обоих писателей подтверждают ту давно известную истину, что за каждым выдающимся мужчиной стоит созвучна ему женщина. Мария Ивановна Чендей стала мужу боевой подругой, надежным тылом, первой читательницей, хранительницей домашнего очага, его улыбкой в радости, опорой и утешением в печали. Она взяла на себя заботы по сохранению и популяризации мужниной творческого наследия.

Сейчас это продолжает их дочь, тоже Мария Ивановна. Не меньше роль в нашем литературном процессу Елены Дмитриевны Скунц. Это ведь о поэтах евангельская фраза: “лисицы Имеют норы, а птицы небесные – гнезда, Сын же Человеческий не имеет где приклонить голову”. В духовном плане с этим ничего не поделаешь. Однако в материальном, земном регистре жена переломила эту ситуацию. Благодаря ней піїт имел Дом с большой буквы, куда мог возвращаться из своих поэтических странствий. Сейчас эта муза так же воюет за сохранение мужниной творческого наследия. Писатели перешли из временности в вечность. “Испуганные выстрелами чайки взмыли в небо. Быстро замахавши крыльями, тревожно закружились над ущельем и поплыли на восток”.

Сергей Федака.

Напомним, в ужгородской библиотеке презентовали уникальное научное издание "Иван Чендей в кругу современников".